Семейный клуб Инцест, группа, свингеры Автор: Кригер ВенусЧАСТЬ 1. ВЕЧЕРВечеринка свингеров была в самом разгаре, хотя прошло всего 1 час с начала открытия. Мою жену Ольгу трахали одновременно Дима, Вася и новый член нашего клуба. Причем этот новый член трахал мою жену в

«Уклад жизни в семье,- пишет И. М. Сеченов,- отражается на детях с поразительной яркостью на долгие годы».

Каким же должен быть уклад жизни в семье? Это - прежде всего нормальные, доброжелательные взаимоотношения взрослых (родителей) между собой. Родители всегда должны помнить о том, что за их действиями, словами следят внимательные и все чутко воспринимающие ребячьи глаза.

В хорошей семье ребенок воспринимает бережное отношение друг к другу отца и матери, взаимопомощь в хозяйственных делах, заботах по уходу за ребенком, о его воспитании, спокойный, приветливый тон в обращении друг с другом - без злости и раздражения, без крика.

Крик - это вообще самый яркий признак отсутствия культуры человеческих отношений. Грубый, крикливый тон роняет взрослого в глазах ребенка, особенно старшего дошкольного возраста, который видит в этом беспомощность взрослого.

По этому поводу В. А. Сухомлинский писал: «Часто мы, воспитатели, забываем, что понимание мира начинается у маленьких детей с познания человека. Добро и зло открывается перед ребенком уже в том, каким тоном обращается отец к матери, какие чувства выражают его взгляды, движения».

Разумные, любящие и наблюдательные родители убеждаются на собственном опыте, что семейное воспитание для родителей есть, прежде всего, самовоспитание. У таких родителей требования к ребенку согласованы, едины, предусмотрены и разумны. Они посильны для их малыша, так как отец, мать знают индивидуальные особенности его и возможности данного возраста.

Очень важно не превышать требования. Как часто мы не умеем становиться на место человека, от которого требуем. Завышенные требования, непосильные для ребенка, остаются невыполненными, ребенок теряет веру в свои силы, у него гаснет радость, он чувствует свою вину (хотя не виновен). Образуется маленькая трещина в его взаимоотношениях с отцом (матерью). Слишком строгие правила, требования тяжелы не только для ребенка, но и для них самих.

Авторитет родителей

В педагогической практике нередко, к сожалению, приходится предостерегать от упрямства не детей, а родителей: «Я сказал - пусть сделает!» - далеко не самое разумное решение вопроса. Гораздо больше выиграет тот отец (та мать), который, поняв, что требует от ребенка непосильное или слишком резко с ним разговаривает, изменит тон речи и не станет настаивать, а затем вместе с ребенком обсудит, почему так получилось. Какой благодарностью и теплотой ответит на это благородство взрослого трепетное детское сердце, каким примером поведения может стать для него такой поступок отца (матери) в дальнейшей жизни!

Отсутствие согласия в родительских требованиях к ребенку, нежелание или неумение считаться с его интересами и возможностями становится иногда причиной детских неврозов. Ребенок не рождается нервным, он становится им. Особенно, подчеркивают психологи и педагоги, это происходит при так называемом сшибе процессов торможения и возбуждения, когда за один и тот же поступок хвалят, а в другой раз наказывают - в зависимости от настроения. Или, когда отец, требует одно, а мать другое (и наоборот). В такой ситуации ребенок начинает хитрить. Он очень рано улавливает, когда, зачем и к кому обратиться, чтобы добиться своего.

Поэтому в семье, где хотят вырастить физически и нравственно здорового человека, должна преобладать атмосфера дружбы и взаимопонимания.

Как правило, мать после декретного (и дополнительного) отпуска выходит на работу. Ей приходится тратить много сил, чтобы совместить свои обязанности на работе с многочисленными заботами по дому. Очень много значит в этот период отношение к ней мужа. Обилие забот утомляет, жена порой может быть раздражительна. Как важно умно погасить это, снять ее нервозность шуткой, облегчить ее усталость улыбкой. Это необходимо не только для нее, но и для ребенка.

Душевное состояние матери, ее бодрый и спокойный настрой создают ту общую атмосферу в семье, в которой нуждается ребенок, в которой хорошо всем. Папа в глазах ребенка становится примером для подражания: он тоже начинает жалеть маму, стремится по-своему ей помочь. Так закрепляется чувство нежной заботы друг о друге, и это чувство ребенок пронесет через всю свою жизнь.

Талантливый педагог и прекрасный человек В. А. Сухомлинский мечтал о том, чтобы «каждый отец знал и понимал, какую огромную потребность в нем испытывает ребенок, как он хочет, чтобы рядом был мудрый мужественный мужчина».

Любовью, признательностью и уважением платит ребенок за внимание к нему, к его интересам и потребностям.

При всей занятости родителям и другим взрослым членам семьи надо находить время и возможность уделять внимание детям. Во время воскресного обеда или за ужином, когда вся семья собирается за общим столом, мать, отец или старший брат рассказывает о том, что было на работе, в школе.

Такие разговоры расширяют познания малыша, помогают ему понять, что за пределами их дома есть большой и интересный мир, пробуждают добрые чувства к тем людям, которые создают много доброго и нужного для всех. Как любят дети такие рассказы!

Ребенку хочется тоже сделать для своих родных что-нибудь приятное: он несет папе и маме тапки, очки, газету. Ребенок постарше помогает убрать посуду, приготовить ужин, полить цветы... Так легко и просто можно и нужно заражать ребенка желанием помогать, возбуждать и поддерживать его интерес к окружающему миру, к людям труда, воспитывать уважение к ним и потребность делать для них добро.

У специалистов-демографов есть термин "нуклеарная семья". Он происходит от латинского слова nucleus – "ядро". Нуклеарная семья – это минимально возможная семья, то есть родители и один ребенок, живущие под одной крышей, имеющие общее хозяйство и общие средства к существованию, связанные отношениями кровного родства (родители и ребенок) и отношениями брака (родители), имеющие прошлое (предков), настоящее (самих себя и свою жизнь) и будущее (его олицетворяет ребенок).

То есть, как нас учили в школе, семья – это ячейка общества.

Действительно – ячейка. Человеческое общество состоит из таких ячеек, поскольку человек бывает человеком в полном смысле этого слова только в семье, а вне семьи (на работе, среди друзей и знакомых, в составе каких-либо организаций и объединений, в масштабе государства как его гражданин) он всего лишь общественная единица, член коллектива, группы или сообщества. В обществе он не перестает быть личностью, но свои подлинно человеческие качества и свойства может обнаруживать только в семье.

Различие в типах семейного уклада столь значительно, что создает заметные различия в организации жизни обществ и целых государств. Эти различия заметны даже на таком небольшом пространстве, как Европейский континент.

У нас и у них
Россия давно уже не крестьянская страна. И поэтому ностальгические вздохи по стародавней, большой и крепкой крестьянской семье, прекраснодушные мечтания возродить такой тип семьи, во-первых, беспочвенны, а во-вторых, основаны на не совсем верном идеализированном представлении о крестьянской семье далекого прошлого. Исходить надо из реальности наших дней.

В современной российской семье (преимущественно городской, ибо горожане составляют 85% населения страны) продолжает сохраняться прочная связь поколений. Нередко три поколения одной семьи (поколение дедов, поколение отцов, поколение детей) живут вместе. Взрослые дети, начавшие самостоятельную жизнь, могут жить и живут отдельно, но не отрываются от родителей до степени полного отчуждения. У нас принято заботиться друг о друге, часто встречаться и общаться, принимать участие в семейных делах, помогать и поддерживать материально, причем в обе стороны, взаимно – родители поддерживают детей, дети поддерживают родителей. У нас принято способствовать детям в жизненном продвижении, ходатайствовать за них, устраивать их служебные дела, помогать делать карьеру. У нас принято заботиться о внуках, уходить с работы и оформлять пенсию только для того, чтобы быть с внуками и присматривать за ними, пока их родители работают и обеспечивают себе будущее. Весь этот уклад считается у нас само собой разумеющимся, привычным, нормальным – так было всегда, разве может быть как-то иначе? Даже российские законы соответствуют этому укладу. Обязанность содержать нетрудоспособных родителей закон возлагает на детей. Дети у нас всегда являются равноправными наследниками имущества и недвижимости родителей, редко кому приходит в голову составлять завещание так, чтобы наследство досталось детям не в равных долях. У нас отсутствует такая правовая норма, как возможность юридического отречения родителей от детей и детей от родителей (лишение по суду родительских прав за неисполнение родительских обязанностей – это совсем другое дело). Иностранцев часто удивляет, что термины семейно-кровного родства ("дядя", "тетя", "мать", "отец", "сынок", "дочка") у нас используются как обращения друг к другу незнакомых людей.

А вот семейный уклад стран Западной Европы и Америки (скажем, Англии, Франции, Германии, США) существенно отличается от российского, хотя внешне и схож с ним.

Там закон и традиция устанавливают, что совершеннолетние (достигшие 21 года, возраста гражданской и политической зрелости) обязаны заботиться о себе сами и уже не могут рассчитывать на безоговорочную и бескорыстную помощь родителей во всех своих делах и начинаниях. Там принят гораздо более формальный уровень общения взрослых детей и родителей. То есть проявлять родственные чувства и поддерживать близкое общение никому не запрещается, но и не предписывается. Бабушка и дедушка, нянчащие внуков, – там явление крайне редкое. Зато родители, при живых детях ушедшие в пансион для пенсионеров и престарелых – явление нормальное (скажем честно, уровень жизни и личные пенсионные накопления граждан западных стран позволяют им жить в этих "домах престарелых" вполне комфортно, чем мы в России пока похвастаться не можем). Личное общение с родителями детей, покинувших родительский дом, может происходить один-два раза в году по праздникам или иным поводам, но может и не иметь места годами – если нет времени или серьезных причин повидаться. Если совершеннолетнее дитя ведет праздно-бездельный образ жизни и не желает само себя содержать – то родители имеют право на законных основаниях вообще отказать такому дитяти в поддержке и попросту выставить его из дома.

Молодой англичанин или американец, не достигший 21 года, вправе самостоятельно решать вопрос своей личной жизни – родители не могут запретить ему обзавестись семьей; но поддерживать его семью материально они не обязаны ни по закону, ни по традиции, и могут даже по своему произволу лишить его наследства. А молодой француз, не достигший 21 года и решивший жениться, формально обязан известить об этом родителей и получить их согласие (тоже в общем формальное, но все же согласие) – зато родители не имеют права лишить его наследства, закон этого не позволяет.

Иначе говоря, внутрисемейные отношения у нас в России отличаются человечностью и неформальностью; внутрисемейные отношения в странах Запада более формальны и юридичны.

Так что же предпочтительнее, какой уклад лучше? Вопрос непростой.

Родственники или партнеры?

Что греха таить – наша человечность и неформальность в семейных отношениях очень часто выходят нам боком. Родительская любовь к детям, даже взрослым, часто порождает иждивенческие настроения, не воспитывает самостоятельность, укрепляет привычку всегда надеяться на "тыл" и перекладывать на родителей те обязанности и заботы, которые взрослый дееспособный человек должен нести и выполнять сам. Недаром же бытует у нас иронически-печальная шутка: "Родители обязаны содержать своих детей до достижения детьми пенсионного возраста" - она возникла не на пустом месте. И унылое зрелище – взрослый здоровый детина, преспокойно живущий на пенсию старенькой мамы, да еще, не дай Бог, продолжающей работать, чтобы дитятко ни в чем не нуждалось, - можно видеть достаточно часто.

Западные формальность и юридизм семейного уклада, напротив, очень хорошо воспитывают в людях эту самую самостоятельность и независимость, но ведут к душевному очерствению, отчуждению, распаду семейных связей, к полной формализации внутрисемейных отношений. Мощная система юридической защиты прав западного человека делает его неуязвимым, со всех сторон прикрытым. Жесткий социально-экономический уклад требует от него много и хорошо работать с полной отдачей сил. Внешним проявлением всего этого являются высокий уровень жизни и личная свобода – такой человек полон чувства собственного достоинства, независим и прагматичен. А внутри себя, наедине с собой, там, где все эти качества не действуют, он может оставаться очень одиноким, ущербным, страдающим и по-детски мечтающим уткнуться в мамино плечо. Недаром же в процветающем западном обществе так распространены службы антикризисной психологической помощи и всевозможные "центры по преодолению одиночества" – едва ли они были бы нужны, если бы все обстояло так безупречно, как выглядит внешне.

Кризис семьи?
Состояние семейного уклада в регионе европейской культуры (к которому принадлежит и Россия) ученые часто характеризуют именно так. И призывают "укреплять", "возрождать", "восстанавливать ценности".

Однако кризис – состояние не вечное. Он начинается, достигает своего пика, ослабевает и минует. ХХ век был слишком тяжелым и грозным временем для европейской цивилизации, причинил ей много потрясений. Неудивительно, что основные институты общества, и в первую очередь, семья, под этим грузом расшатались и ослабели. И сейчас мы наблюдаем то, что называется нижней точкой падения. Реагируем на это болезненно и ищем срочные эффективные меры для исправления положения. Это правильно – если сидеть сложа руки, то положение не улучшится.

Однако и быстрых результатов ждать неразумно. Семья на то и семья, что ей свойствен консерватизм, то есть упорство в достигнутом и медленность изменений.

Семейный уклад не вынесет революций, он меняется только эволюционно, постепенно, на протяжении жизни нескольких поколений. Заимствовать чужой семейный уклад невозможно – на своей почве приживаются только свои порядки.

И поэтому можно с уверенностью сказать, что российский семейный уклад, каков бы он ни был сейчас ненадежен и плох, восстановится и войдет в норму. Главное – не столько помощь семье со стороны государственных благодетелей, сколько осознание того, что ценность семьи никуда не исчезла, что надо не столько "восстанавливать", сколько стараться не разрушать дальше.

Семейный уклад

Дворянская семья во все времена имела определенный, традиционный уклад, регламентированный на законодательном уровне.

Мы уже кратко рассмотрели этот регламент, и теперь настала очередь взглянуть на дворянскую семью глазами ее членов.

Для этой цели мною были отобраны источники личного происхождения, а именно дневники и воспоминания дворян, по временным рамкам охватывающие, как первую, так и вторую половину XIX века.

Семейный уклад представляет из себя стиль семейного поведения. Семейный уклад зависит от положения семьи, ее сословной принадлежности и уровня благосостояния. Семейный уклад – это ритм жизни семьи, динамика ее развития, устойчивость духовно-нравственных начал, психологический климат, эмоциональное благополучие.

Каковы же были общие черты дворянского семейного уклада?

В первой половине XIX века в дворянской семье господствовали: патриархальность и иерархия.

Главой семейства всегда признавался отец – чьими стараниями и жила семья, обеспеченная во многом именно его усилиями в финансовом и нравственном отношениях.

В записках П. И. Голубева, питерского чиновника 30-х годов, мы находим, что он усердно служил, а все средства и милости, привносил в семью. Супругу свою он называл на «вы» и по имени и отчеству, она же в свою очередь относилась к нему с уважением и всюду следовала за ним.

В то время, пока он пропадал на службе, жена занималась домом и детьми.

Детей у них было двое – мальчик и девочка. Как пишет П.И. Голубев:

«Я занимался только с сыном, мать – собственно с дочерью». По вечерам семейство любило устраивать беседы, также они ходили в церковь, усердно вкладывали силы и средства в дальнейшую жизнь детей – сыну дали университетское образование, дочь выдали замуж.

Разделение семьи на мужскую и женскую иерархии можно проследить в женских мемуарах. М.С. Николева и А.Я. Бутковская в своих воспоминаниях постоянно упоминают, что их круг общения, всегда составляли либо сестры, либо кузины, либо многочисленные тетушки и знакомые их матерей, свекровей и т.п. В семейном доме или в гостях, комнаты, отведенные им, всегда подразумевали «женскую половину» и были отдалены от мужских покоев.

Но это вовсе не значит, что они сторонились мужчин-родственников, братья и кузены также составляли круг их общения, но в самой малой мере. Все дело в роли мужчин – они занимались делами, либо отсутствовали по долгу службы. Братья М.С. Николевой довольно продолжительное время провели вдали от семьи, так как находились в действующей армии и воевали против французов. Аналогичная ситуация складывалась и у других родственниц Николевой. Вот что она пишет о сыне своей тетушки, кузене Петре Протопопове:

«Петр Сергеевич, проведя 30 лет на службе, отвык от женского общества и потому казался дикарем и оригиналом. До 45 лет он лишь изредка наезжал на краткое время в свою семью. – Второй брат, Николай Сергеевич служил в Петербурге по министерству, был набожен, принадлежал к масонской ложе, редко бывал у родителей».

После смерти мужа А.Я. Бутковская писала:

«В 1848 году, мой муж, занимавший в чине инженер генерал-лейтенанта должность директора морского Строительного департамента внезапно скончался от апоплексии. Конечно, и в протекшие годы были у нас тяжелые семейные утраты, но это событие было мне особенно чувствительно, и совершенно изменило мою жизнь.

Я удалилась в свое имении и меньше стала принимать участия в общественной жизни. В венгерском походе, восточной войне, двое из моих сыновей были в действующих войсках, и я по неволе интересовалась ходом военных событий»

Юные женщины, в отличие от своих родных, мужского пола, практически всегда находились под сенью родительского дома, на попечении маменьки, либо старших родственниц или компаньонок, нянек, гувернанток. И лишь после замужества они сбрасывали с себя столь суровые оковы чрезмерной опеки, хотя и переходили под крыло свекрови или родственниц супруга.

Патриархальность в отношении женщины имела и, свои исключения из правил. Если мужчина – глава семьи, то после его смерти это главенство переходило, как правило, к его вдове, либо к старшему сыну, если он не был занят на службе.

«Более свободным было поведение вдов, на которых возлагались обязанности статуса главы семьи. Порой, передав фактическое управление сыну, они удовлетворялись ролью символической главы семьи. Например, московский генерал – губернатор князь Д. В. Голицын даже в мелочах должен просить благословения своей маменьки Натальи Петровны, которая в шестидесятилетнем военачальнике продолжала видеть несовершеннолетнего ребенка».

Помимо роли жены, наиболее важной считалась роль матери. Однако после рождения ребенка, между ним и матерью сразу же возникала дистанция. Это брало начало с самых первых дней жизни младенца, когда из соображений приличия, мать не смела, кормить своего ребенка грудью, эта обязанность ложилась на плечи кормилице.

П.И. Голубев, писал, что из-за обычая отлучать ребенка от материнской груди, он и его жена потеряли двоих малышей. Первая дочь умерла от неправильного кормления, пока они искали кормилицу, второй сын умер, заразившись от своей кормилицы болезнью.

Наученные горьким опытом, они отошли от обычая и, супруга его, вопреки приличиям, сама кормила последующих детей, благодаря чему те остались живы.

Но обычай отлучать детей от материнской груди, сохранялся вплоть до конца XIX века.

Охлаждение к ребенку, как к личности, обуславливалось его социальной ролью в будущем. Сын был отчужден от матери, так как его готовили к служению родине и круг его интересов, занятий, знакомых, находился в ее ведении лишь до его семилетнего возраста, затем уходил к отцу. Мать могла лишь следить за успехами сына. В девочке же видели будущую жену и маму, а из этого вытекало особое к ней отношение семьи – из нее пытались сделать идеал.

В.Н. Карпов в своих воспоминаниях писал:

«В те годы «женского вопроса» (вопроса об изменении роли женщины, в т.ч. и в семье) совсем не существовало. Родилась девочка в мир – и задача ее жизни была проста и не сложна. Девочка росла и развивалась для того, что бы в семнадцать лет расцвести пышным цветком и выйти замуж»

Из этого вытекает еще одна характерная черта дворянского, семейного уклада первой половины XIX века - это охлажденные отношения детей и родителей. Общепризнанная цель семьи – подготовить своих чад к служению отечеству или семье супруга. На этой цели и выстраивались взаимоотношения между родителями и детьми. Долг перед обществом становился превыше родительских чувств.

В семьях состоятельных дворян, ведущих светский образ жизни, где супруги находили либо при дворе, либо супруг занимал высокопоставленную должность, и вовсе, свидания с детьми становились редким явлением. Такие дети оставались либо на попечении нянек, либо отправлялись в престижные учебные пансионы.

А. Х. Бенкендорф пишет в своих воспоминаниях о том, как родители (отец - премьер-майор, мать – бывшая придворная) поначалу отослали его в пансион в Пруссии, затем недовольные его учебными успехами, отдали в частный пансион уже в Петербурге. В юности он оставался на попечении у родственников отца:

«Я проживал у дяди – брата отца; моя тетушка - превосходная женщина – взяла всю заботу обо мне лично на себя».

Практика передачи родственникам заботы о своем чаде была довольно распространенным явлением в дворянской среде. Это происходило по разным причинам – сиротство, светская жизнь, либо бедственное положение родителей.

М.С. Николева описывала следующий случай в семье своей тетушки:

«В числе родственников у Протопоповых был некто Кутузов с девятью дочерьми и сыном. Дочери были все хороши собою. Мать, женщина капризная, своевольная, оставшись вдовою, не взлюбила одну из дочерей, Софью Дмитриевну, и не давала ей приюта, кроме девичьей, где в обществе прислуги она сиживала на окне и вязала чулок. Тетка моя, видя нелюбовь матери к ребенку, взяла ее к себе в дом. Кузины очень полюбили ее, начали учить, каждая чему могла...

Когда брат Петр вышел в отставку, он нашел Сонечку 15-ти, лет живущую в его семье, как родная...

Мать совсем ее забыла и не виделась с нею, так что и по смерти тетки она осталась в доме Протопоповых»

Можно прийти к выводу, что в рассматриваемый нами промежуток времени сущность дворянских детей заключалась в неизбежном служении в социальной иерархии. Патриархальность диктовала какие нежелательные и незаслуживающие особого внимания эмоции ребенка следует подавлять. «Ни одна эмоция - страх, жалость, даже материнская любовь - не считались надежными руководителями в воспитании»

Поэтому, брак между дворянами заключался, как и по любви, так и по расчету. Неизменным было обстоятельство, что вопросы брака контролируют родители, руководимые одной лишь практической выгодой, а не чувствами своих детей. Отсюда и ранние браки девочек с мужчинами, в два, а то и три раза старше.

К.Д. Икскуль в «Женитьба моего деда», приводит возраст жениха в двадцать девять лет, а невесты в двенадцать.

М.С.Николева пишет о том, что ее кузен Петр по сильной любви женился на воспитаннице их матери Софье, которой было всего пятнадцать лет, он же был в два раза старше.

А.Я. Бутковская в своих «рассказах», описывает, как ее тринадцатилетняя сестра стала женой обер-прокурора, которому было сорок пять лет.

В дворянской культуре брак считался естественной потребностью, и являл собой одну из смысловых структур жизни. Безбрачная жизнь порицалась в обществе, на это смотрели как на неполноценность.

Родители, в особенности мамочки, подходили со всей ответственностью к воспитанию дочери, как в вопросах поведениях, так и в вопросах брака.

Графиня Варвара Николаевна Головина в своих мемуарах писала относительно дочери Прасковьи Николаевны:

«Моей старшей дочери в это время было почти девятнадцать лет, и она начала выезжать в свет...

Ее нежная и чувствительная привязанность ко мне предохраняла ее от увлечений, так свойственных молодости. Внешне она была не особо привлекательна, не отличалась ни красотой, ни грацией и не могла внушать опасного чувства, а твердые убеждения нравственности предохраняли ее от всего, что могло ей повредить»

Графиня М.Ф.Каменская, вспоминая свою кузину Вареньку, писала:

«Я очень любила Вареньку, и мы с нею много лет сряду были очень дружны, но стеснительная, недоверчивая манера тетушки в обращении с дочерью мне совсем не нравилась. Екатерина Васильевна держала Вареньку около себя точно на веревочке, ни на шаг от себя не отпускала, говорить свободно ни с кем не позволяла и целые дни не переставала дрессировать ее на великосветский манер»

Е.А. Ган описала в своем произведении «Суд света» всю сущность женщины в браке:

«Бог даровал женщине прекрасное предназначение, хотя не столь славное, не столь громкое, какое указал он мужчине, - предназначение быть домашним пенатом, утешителем избранного друга, матерью его детей, жить жизнью любимых и шествовать с гордым челом и светлою душою к концу полезного существования»

Если отношение женщины к браку менялось, то у мужчин оно сохранялось без изменений на протяжении всего XIX века. Мужчина обзаводился семьей с целью обрести наследников и хозяйку, сердечного друга или доброго советчика.

Примечательна судьба генерал-лейтенанта Павла Петровича Ланского. Первый брак был им заключен в 1831 году с бывшей женой сослуживца, Надеждой Николаевной Масловой. Мать Ланского была категорически против этого союза и после свадьбы разорвала с сыном отношения. А уже спустя десять лет, родив двоих детей, дражайшая супруга сбежала от него, с любовником в Европу. Известно, что бракоразводный процесс тянулся около двадцати лет. И став свободным, Павел Петрович женится во второй раз на бедной родственнице бывшей супруги, престарелой Евдокии Васильевне Масловой. Мотивом брака послужило благородное сердце Ланского, пожелавшего скрасить одиночество старой девы.

А.С.Пушкин в письме Плетневу написал после своей женитьбы на Наталье Николаевне Гончаровой, знаменитые строки:

«Я женат – и счастлив; одно желание мое, что б ничего в жизни моей не изменилось – лучшего не дождусь. Это состояние для меня так ново, что, кажется, я переродился»

Не менее красноречиво описывал свои чувства в связи с женитьбой А. Х. Бенкендорф:

«Наконец, более ничто не мешало моим планам жениться, у меня было время их хорошо обдумать в течении тех восьми месяцев, пока я был разлучен со своей суженой. Я часто колебался, опасения потерять свободу в выборе любви, которой я раньше пользовался, боязнь причинить несчастье замечательной женщине, которую я столь же уважал, сколь и любил, сомнения в том, что я обладаю качествами, требуемыми верному и рассудительному мужу – все это пугало меня и боролось в моей голове с чувствами моего сердца. Тем не менее, надо было принимать решение. Моя нерешительность объяснялась лишь боязнью причинить зло или скомпрометировать женщину, чей соблазнительный образ следовал за мной вместе с мечтой о счастье»

«Слишком две недели прошло, что я не писал тебе, верный друг мой» - писал И.И. Пущин своей жене.

«Друг мой сердечный» - обращались к женам в письмах, С.П.Трубецкой и И.И.Пущин.

Если не брать в расчет дела сердечные, то для мужчины – семья, еще и дело весьма дорогое, поскольку требовало немалых материальных вложений. Он должен был обеспечить жену и детей кровом, едой, одеждой и надлежащим окружением. Таков был его долг, в глазах общества.

Поэтому родители всегда отдавали предпочтение состоятельному кандидату с хорошей репутацией.

М.А.Кретчмер в своих воспоминаниях как раз описывает подобный случай, произошедший с его отцом и матерью в молодости:

«...познакомился с семейством матери моей, людьми хорошей фамилии, Массальскими, и при том очень богатыми. В семействе этом было два сына и три дочери; две из них замужние, третья моя мать, девица 16-ти лет, в которую мой отец влюбился и которая ему тем же отвечала. Отец задумал жениться, но так как он и в г.Краков вел жизнь самую расточительную и при том не совсем похвальную, то родители моей матери наотрез ему отказали».

Отношения в семье редко строились на взаимоуважении, в основном они опирались на подчинение младших старшим и почитание этих самых старших.

Старшим в семье был отец, за ним следовала мать, нельзя забывать и об авторитете бабушек, дедушек, тетушек и дядюшек, а так же крестных родителей, младшими же всегда были дети. Распоряжение судьбами детей в руках безответственных отцов превращалось в кошмарные реалии, столь красочно подхваченные литераторами.

И если у мужчин оставался хоть какой-то шанс отклониться от родительской опеки – поступить на службу, уехать из отчего дома на обучение, то у девушек в первой половине XIX века, такого шанса не было. Они до последнего оставались на попечении родителей и не смели противиться их воле, а порой жертвовали своей личной жизнью из глубокой преданности родным.

М.С.Николева даже описывает два случая в семье своих родственников Протопоповых:

«Братья Протопоповы были, понятно, на войне; с нами же оставались из мужчин лишь мой отец и больной дядя, при котором неотлучно находилась кроме жены, старшая дочь Александра. Она не оставляла отца ни днем, ни ночью и если на минуту выходила, больной начинал плакать как ребенок. Так продолжалось много лет, и бедная кузина моя не видела молодости (дядя умер, когда ей было уже тридцать пять лет)»

«Из пяти сестер Протопоповых ни одна не вышла замуж; хотя навертывались соответствующие женихи, но они предпочли не расставаться и жить дружно одной семьей, а когда Петр Сергеевич (их брат – прим. С. С.), будучи в отставке полковником, женился, они посвятили себя воспитанию его детей»

Семейный уклад дворянской семьи строился не только на патриархальных основах, но еще и на почитании традиций. Так любое уважающее себя семейство посещало церковь, отличалось религиозностью, устраивало семейные празднования и посиделки, а так же довольно часто посещало родных, живущих вдалеке, засиживаясь у тех в гостях месяцами.

Патриархальность, иерархичность, традиционность, подчинение старшим и авторитетам, святость брака и семейных уз – вот на чем формировались внутрисемейные отношения дворянства в первой половине XIX века. Господство долга преобладало над чувствами, родительская власть была не зыблема, как и власть супруга.

Но что происходит с семейным укладом во второй половине XIX века?

Воспоминания дворянина С.Е.Трубецкого ярко обрисовывают этот стык на рубеже смены поколений:

«Отец и мать, деды и бабки были для нас в детстве не только источниками и центрами любви и неприкасаемого авторитета; они были окружены в наших глазах еще каким-то ореолом, который не знаком новому поколению. Мы, дети, всегда видели, что к нашим родителям, к нашим дедам, не только мы сами, но и многие другие люди в первую голову многочисленные домочадцы, относятся с почтением...

Наши отцы и деды были в наших детских глазах и патриархами и семейными монархами, а матери и бабки семейными царицами»

Со второй половины XIX века в дворянскую семью проникает ряд нововведений. Возросла роль и авторитет женщин, поиски новых, прибыльных источников средств к существованию, развивались новые взгляды на брак и детей, гуманизм проникал в сферу семейных отношений

Наталья Гончарова-Ланская (вдова А.С.Пушкина), в письме ко второму супругу пишет относительно брачной судьбы своих дочерей:

«Что касается того, что бы пристроить их, выдать замуж, то мы в этом отношении более благоразумны, чем ты думаешь. Я всецело полагаюсь на волю Божию, но разве было бы преступлением с моей стороны думать об их счастье. Нет сомнения, можно быть счастливой и не будучи замужем, но это значило бы пройти мимо своего призвания...

Между прочим, я их готовила к мысли, что замужество не так просто делается и что нельзя на него смотреть как на игру и связывать это с мыслью о свободе. Говорила, что замужество – это серьезная обязанность, и надо быть очень осторожной в выборе»

Дворянские женщины стали активно заниматься воспитанием и образованием своих дочерей, поощрять их к отходу от традиционно уготованной роли жены, замкнутой в среде семейных отношений, пробуждали в них интерес к общественной и политической жизни, воспитывали в дочерях чувство личности, самостоятельности.

Что касается родительского отношения вообще, общество выступило за

партнерские, гуманные отношения между родителями и детьми.

Ребенок стал рассматриваться как личность. Стали порицаться и запрещаться телесные наказания.

О. П. Верховская писала в своих мемуарах:

«Прежнего страха перед отцом дети уже не испытывали. Никаких розог,

никаких наказаний, а тем более истязаний не было и в помине. Очевидно, крепостная реформа оказала свое влияние и на воспитание детей».

Отношения между супругами стали приобретать эгалитарный характер, то есть основываться не на подчинении, а на равенстве.

Однако старое поколение, воспитанное в патриархальных традициях, шло на конфликт с поколением новым – своими же детьми, перенявшими передовые, европейские идеи:

«...в этот промежуток времени, от начала 60-х до начала 70-х годов, все интеллигентные слои русского общества были заняты только одним вопросом: семейным разладом между старыми и молодыми. О какой дворянской семье не спросишь в то время, о всякой услышишь одно и то же:

родители поссорились с детьми. И не из-за каких-нибудь вещественных, материальных причин возникли ссоры, а единственно из-за вопросов чисто теоретических, абстрактного характера»

Свобода выбора повлияла на устои дворянского общества – возросло количество разводов и неравных браков. В этот период у женщин появляется возможность заключения брака по собственному усмотрению, что довольно часто использовалось дворянками, как средство достижения независимости в рамках фиктивного супружества.

Брак давал девушкам возможность выйти из-под опеки родителей, путешествовать за границу, вести желаемую жизнь, без обременения супружескими обязанностями.

Дворянка Е.И. Жуковская, в воспоминаниях отмечает, что и она и ее сестра, замуж вышли по расчету, желая вырваться из под опеки родителей, но с мужьями не жили.

По внутрисемейному укладу, отношения между супругами можно было классифицировать по трем типам - наряду с все еще господствующей «старой дворянской семьей», появляются «новая идейная дворянская семья» основанная на идеях гуманизма, и «новая практическая дворянская семья» практикующая эгалитаризм.

Кризис противоречия поколений, также породил три типа родительского отношения - «старые родители», «новые идейные» и «новые практические».

Можно сделать вывод, что вторая половина XIX века характеризуется кризисом патриархальной семьи. Дворянская семья эволюционирует, разделяется на «новую» и «старую». С модернизацией жизни новые идейные течения пошатнули традиционные устои, заставив большую часть общества в семейных отношениях отойти от патриархальных норм.

Дворянство служило обществу, а семья являлась средством для служения отечеству. Личность одного члена семьи была ниже, чем семья, в иерархии ценностей. Идеалом на протяжении всего XIX века оставалось самопожертвование во имя интересов семьи, особенно в вопросах любви и брака.

Философская Энциклопедия. В 5-х т. М.: Советская энциклопедия. Под редакцией Ф. В. Константинова. М, 1960-1970. Интернет портал словарей [электронный ресурс]: http://www.gramota.ru/slovari/online/

Голубев П.И. Записки петербургского чиновника старого времени (Петра Ивановича Голубева) // Русский архив, 1896. – Кн. 1. – Вып. 3. – С. 422

Голубев П.И. Указ.соч// Русский архив, 1896. – Кн. 2. - Вып. 5. – С.90.

Там же – С.97

Голубев П.И. Указ.соч// Русский архив, 1896. – Кн. 2. - Вып. 5. – С.101

Николева М.С. Воспоминания Марии Сергеевны Николевой // Русский архив, 1893. – Кн. 3. – Вып. 9. – С. 107-120// Бутковская А. Рассказы бабушки // Исторический вестник, 1884. – Т. 18. - № 12. – С. 594-631.

Николева М.С. Воспоминания Марии Сергеевны Николевой // Русский архив, 1893. – Кн. 3. – Вып. 9. – С. 118